КУЛИКОВСКАЯ БИТВА
Усиление Московского княжества
Преждевременная смерть великого князя Ивана Ивановича Красного (он умер, не дожив нескольких месяцев до своего 34-летия)[1] поставила его окружение перед необходимостью решения многих сложных задач. В силу вступала последняя духовная грамота князя Ивана — завещание и в то же время определенный политический наказ своим наследникам. Их у Ивана Красного было трое: жена Александра и ее два сына. Старшему из сыновей Ивана Ивановича Дмитрию было, как уже говорилось, 9 лет, младшему Ивану — и того меньше[2].
Содержание предсмертного "ряда" князя Ивана (его духовной) показывает, что именно в Дмитрии он видел своего преемника. Помимо доли в собственно московских доходах, Дмитрию предназначались самые крупные после Москвы города Московского княжества — Коломна и Можайск, причем последний со всеми относившимися к нему волостями (по данным 1389 г., которые для 1359 г. должны быть занижены, их насчитывалось 12). Дмитрию передавалась также половина захваченных при его отце рязанских волостей на левом берегу р. Оки и село (а возможно, и ряд сел) на территории великого княжества Владимирского.
Младший брат Дмитрия Иван получал свою долю в московских доходах, а также Звенигород "со всъми волостми, и с мытомъ, и с селы, и з бортью, и с оброчники, со всъми пошлинами" — всего 10 волостей и 11 сел, другую половину отторгнутых от Рязани волостей и два села на территории великого княжества Владимирского.
Жена Ивана Красного Александра получила в удел три коломенские и две звенигородские волости и четыре села, а также одно подмосковное село и долю в доходах ее сыновей.
Вдова Симеона Гордого великая княгиня Мария Александровна удержала в своих руках 15 коломенских волостей, две волости на юго-западной окраине Московского княжества и села в коломенской и подмосковной округах. После смерти Марии две юго-западные волости должны были перейти к жене Ивана Красного Александре, а все остальное — к его сыну Дмитрию.
Вдова Ивана Калиты великая княгиня Ульяна продолжала владеть тем уделом, который был выделен ей еще самим Калитой, т.е. 14 волостями преимущественно на севере и востоке Московского княжества и более чем десятком сел в различных местах Подмосковья, а также сбором московского осмничего — торгового налога с суммы товара.
Племянник Ивана Красного 5-летний князь Владимир Андреевич должен был по-прежнему владеть уделом своего отца, состоявшим из 11 волостей и 10 сел. Кроме того, оп получал от дяди — великого князя — Новый городок в устье р. Протвы и третью долю московских доходов[3].
Таким образом, после смерти Ивана Ивановича Красного в Московском княжестве стало насчитываться 6 уделов, причем собственно великокняжеские владения, несмотря на оставление в руках Дмитрия Можайска и Коломны, резко сократились. Серьезного преобладания домена великого князя над владениями удельных князей внутри Московского княжества, преобладания, являвшегося характерной чертой внутреннего развития княжества в эпоху Ивана Калиты, Симеона Гордого и самого Ивана Красного, теперь не стало. Это создавало известные предпосылки упадка великокняжеской власти в Московском княжестве, а при наличии определенных обстоятельств влекло за собой возгорание пламени междоусобной борьбы и, как следствие всего этого, утрату политического верховенства московской династии среди русских князей. Вот почему удержание за московской княжеской фамилией, именно за ее старшим по положению и возрасту представителем Дмитрием, владимирского великокняжеского стола становилось насущной задачей московской политики.
Ее руководителем в годы малолетства Дмитрия и его братьев стал глава русской церкви митрополит "Киевский и всея Руси" Алексей. Выходец из знатной московской боярской семьи, крестник Ивана Калиты, первый местный уроженец, возведенный византийской церковью в столь высокий сан, митрополит Алексей полностью разделял интересы московского боярства и московских князей, добившихся его поставления в митрополиты и оказывавших ему поддержку в его противоборстве с литовским митрополитом Романом, стремившимся поставить под свой контроль епископии, традиционно относившиеся к митрополии "Киевской и всея Руси"[4]. По свидетельству византийского источника XIV в., "великий князь московский и всея Руси" Иван "перед своею смертью не только оставил на попечение тому митрополиту (Алексею) своего сына, нынешнего великого князя всея Руси Димитрия, но и поручил управление и охрану всего княжества, не доверяя никому другому ввиду множества врагов — внешних, готовых к нападению со всех сторон, и внутренних, которые завидовали его власти и искали удобного времени захватить ее"[5]. Несколько позднее в соборном определении 1389 г. константинопольского патриарха Антония об Алексее было сказано так: "Когда же великий князь московский Иоанн, умирая, возложил на него попечение, заботу и промышление о своем сыне Димитрии, то он весь предался этому делу я презрел божественные законы и постановления, приняв на себя вместо пасения и поучения христиан, мирское начальствование, вследствие чего, призванный учить миру и согласию, увлекся в войны, брани и раздоры"[6]. Первым "промышлением" правительства митрополита Алексея была отправка малолетнего князя Дмитрия с опытными наставниками-дипломатами в Орду для получения там ярлыка на великое княжение Владимирское.
Орда в то время была неспокойна. В 1357 г. после убийства хана Джанибека его сыном Бердибеком там начались смуты. В междоусобной борьбе после краткого сидения па сарайском столе гибли ханы. Каждый новый сарайский владыка требовал к себе русских князей и уже от своего имени утверждал их на их княжествах. В начале 1360 г. власть в Сарае захватил Ноуруз[7]. К новому хану за ярлыками на свои княжества потянулись русские князья. Московское посольство прибыло к Ноурузу первым[8]. Однако ордынский хан, "видъ... князя Дмитрея Ивановича уна суща и млада возрастомъ", предложил ярлык на великое княжение нижегородскому князю Андрею Константиновичу[9], старшему сыну первого нижегородского князя Константина Васильевича, который в свое время домогался Владимирского княжества, но безуспешно. Летописец объяснил столь жестокий удар Орды по московским интересам незрелой юностью князя Дмитрия, но на самом деле причины решительного шага хана Ноуруза лежали гораздо глубже.
Несмотря на начавшуюся феодальную борьбу внутри Орды, она все еще оставалась единым государством[10]. Ордынская правящая знать отдавала себе отчет в том, что усиление их "улусника" — московского великого князя — может привести к попыткам русских княжеств, объединенных под его властью, освободиться от ига. Тревожные для Орды симптомы обнаружились уже во времена великого княжения отца Дмитрия Ивана Красного. Историки давно уже отметили один характерный факт. В конце 1358 г. из Орды на Русь прибыл посол царевич Мамат Хожа, который, причинив "многа... зла" Рязанскому княжеству, потребовал размежевания рязанских земель от других русских. Однако великий князь Иван Иванович "не въпусти его во свою очину въ Русьскую земьлю"[11]. Карательных ответных мер со стороны монголо-татар на столь решительный отказ не последовало только потому, что царевич вошел "въ коромолу" к хану и был убит[12].
Сравнительно недавно опубликованы летописные тексты, содержащие еще одно ценное сведение о взаимоотношениях Ивана Красного с Ордой. Сведение это весьма показательно. Как сообщают летописные своды 1493 и 1495 гг., весной 1358 г. "князь великий выведе из Орды посла Чечаклиа противу лютого посла Алачи и възврати его въспять"[13]. Оказывается, и несколько раньше у великого князя Ивана Ивановича были какие-то трения с Ордой: на Русь был послан "лютый" посол, но Иван сумел добиться его отзыва. Эпизод же с Мамат Хожей был первым случаем открытой конфронтации с Ордой московского великого князя. Ничего подобного нельзя отметить ни во времена великого княжения отца Ивана Красного Ивана Калиты, ни во времена великого княжения непосредственного предшественника Ивана — его старшего брата Симеона Гордого. Эти случаи неподчинения великого князя Ивана Ивановича знатным ордынским послам и обусловили скорее всего решение Ноуруза и его советников отказать сыну Ивана Дмитрию в ярлыке на великое княжество Владимирское. Но это было еще не все.
Сообщая о возвращении русских князей из Орды в 1360 г., летописец отметил: "приде изъ Орды князь Дмитреи Борисовичь пожалованъ въ Галичь, князя Костянтина весь Ростовъ"[14]. Если вспомнить, что Галицкое княжество было "куплей" Калиты, т.е. что там княжили московские князья, то станет ясным значение передачи Ордой Галича другому князю. "Купля" московских князей ликвидировалась, восстанавливалось суверенное Галицкое княжество, причем во главе даже не с прямым потомком галицких князей, а с представителем их боковой ветви — сыном дмитровского князя[15]. Благодаря находке А.Н. Насоновым летописного текста о переходе под власть Ивана Калиты половины (Стретепской) города Ростова расшифровывается скупая летописная фраза о "всем Ростове" местного князя Константина. Делается очевидным, что в Ростовском княжестве был ликвидирован очаг великокняжеских владений, которым распоряжались представители московской княжеской фамилии, и все это княжество (возможно, и купленное московскими князьями с. Богородицкое) переходило под власть одного Константина Ростовского. Вырисовывается, таким образом, крупная политическая акция слабевшей, но еще достаточно могущественной Орды. В своей политике по отношению к северо-восточным русским княжествам кочевая знать стремилась прежде всего свести на нет возросшее могущество московских князей, реставрировать систему независимых от Москвы княжеств, чтобы затем заставить их обессилеть в борьбе друг с другом за владимирское наследие. Именно такая политика приносила Орде успех в прошлом, она же должна была обеспечить монголо-татарское господство над русским "улусом" в будущем. В качестве своей опоры Орда попыталась использовать Нижегородское княжество.
В силу каких-то причин, может быть сугубо личных, Андрей Нижегородский не решился принять от Ноуруза ярлык на Владимирское княжество, но "соступися брату своему меньшему князю Дмитрею"[16]. Суздальский князь Дмитрий — Фома от ярлыка не отказался и по приходе на Русь 22 июня 1360 г. был торжественно посажен на великокняжеский стол во Владимире[17]. В дальнейшем Дмитрий Константинович старался выполнять волю ханов. Когда в конце того же, 1360 г. новгородские ушкуйники захватили и ограбили ордынский город Жукотин на р. Каме и "за то прогнъвалися погании бесермена", Дмитрий Константинович созвал съезд русских князей на Костроме "о разбоиницъхъ". Состав съезда показывает, кто из северо-восточных князей поддерживал нового великого князя. Это были брат Дмитрия Андрей Нижегородский и оба ростовских князя — Константин Васильевич и Андрей Федорович[18]. Кроме того, Дмитрий был признан Новгородом[19]. События несколько более позднего времени свидетельствуют, что помощь новому избраннику Орды оказывал белозерский князь[20]. Возможно также, что в русле политики Дмитрия Суздальского действовали стародубский и галицкий князья. Становится очевидным, что московское правительство лишилось не только контроля над значительными территориями, но и прежних своих союзников-вассалов.
Правда, Москва, видимо, несколько компенсировала эти потери. К Московскому княжеству было присоединено соседнее Дмитровское княжество, где, как отмечалось ранее, московские князья имели земельные владения еще в конце 40-х — начале 50-х годов XIV в. Дмитровская рать под командованием не местных князей, а московских воевод упоминается в летописи уже под 1368 г.[21] Следовательно, дмитровская территория была присоединена до 1368 г. Очевидно, это случилось около 1360 г., когда сын дмитровского князя выпросил в Орде ярлык не на свое отчинное, вероятно, уже занятое княжество, а на Галич[22]. По-видимому, Дмитров стал собственностью одного Дмитрия, и тем самым московский великий князь по размерам своего домена стал превосходить владения остальных представителей московского княжеского дома.
автор статьи В.А. Кучкин
[1] Иван Красный родился 30 марта 1326 г. (Экземплярский Л.В. Указ. соч. СПб., 1889, т. I, с. 89, прим. 224).
[2] В одной из записей о смерти этого князя, последовавшей 23 октября 1364 г., указано, что он был "дътя": "на Москвъ князь Ивашко дътя преставися" (ПСРЛ, т. XV, вып. 1, стб. 79). Следовательно, и спустя без малого 5 лет после смерти отца князь Иван оставался все еще ребенком.
[3] ДДГ, № 4, с. 17—19. О можайских волостях см.: Там же, № 12, с. 34. Об уделе отца князя Владимира Андреевича см.: Там же, № 1, с. 9.
[4] РИБ, т. VI. 2-е изд. Прилож., стб. 74—80.
[5] Там же, стб. 160.
[6] Там же, стб. 198.
[7] Насонов А.П. Указ. соч., с. 121, прим. 5 (Ноуруз в Сарае приблизительно с января-февраля 1360 г.); Егоров В.Л. Развитие центробежных устремлений в Золотой Орде. — ВИ, 1974, № 8, с. 47 (Ноуруз показан после Кульны, который правил до февраля 1360 г.).
[8] ПСРЛ, т. XV, вып. 1, стб. 68.
[9] Там же.
[10] Егоров В.Л. Указ. соч., с. 47.
[11] ПСРЛ, т. XV, вып. 1, стб. 67. Известие помещено после сообщения о поездке в Киев митрополита Алексея "тое же зимы по крещеньи".
[12] Там же. Об этом эпизоде см.: Соловьев С.М. Указ. соч., кн. II, т. 3—4, с. 263; Пресняков А.Е. Указ. соч., с. 233—234; Насонов А.П. Указ. соч., с. 121; Черепнин Л.В. Образование Русского централизованного государства в XIV—XV вв. М., 1960, с. 538.
[13] ПСРЛ. М.; Л., 1962, т. XXVII, с. 241, 326. На это известие впервые обратил внимание Л.Н. Насонов [Насонов А.Н. Летописные памятники хранилищ Москвы: (новые материалы). — В кн.: Проблемы источниковедения. М., 1955, вып. IV, с. 250, прим. 1].
[14] ПСРЛ, т. XV, вып. 1, стб. 69.
[15] Кучкин В.А. Из истории..., с. 371—372.
[16] ПСРЛ, т. XV, вып. 1, стб. 68.
[17] Там же, стб. 69.
[18] Там же.
[19] Новгородцы приняли Дмитриевых наместников "и суд имъ даша, домолвяся съ княземъ". Это произошло еще до захвата ушкуйниками Жукотина, видимо в конце лета 1360 г. (НПЛ, с. 367).
[20] ПСРЛ, т. XV, вып. 1, стб. 74.
[21] Там же, стб. 89.
[22] Неясна судьба в эти годы Углицкого княжества, которое считалось "куплей" московских князей. Сохранилась ли здесь власть Дмитрия Московского, или Углич был передан Ордой Константину Ростовскому, решить невозможно по полному молчанию источников.
