СЛАВЯНЕ

Славяне в 550-е годы

      Осенью 551 г. последние отряды мощного словенского нашествия покинули пределы Империи Ромеев. Главным результатом событий для словен, помимо демонстрации силы и богатой добычи, стал оформленный союз с гепидами, которые за долю в добыче согласились переправлять возвращающихся словен на левобережье Дуная.
      Уже весной 552 г. какое-то из словенских племен Подунавья удачно повторило опыт. На этот раз вторгшийся отряд был невелик и не учинил слишком большого разорения. Прокопий говорит лишь о "некоторых из склавинов" и не сообщает об их бесчинствах. Война 550-551 гг. все же основательно ослабила дунайский племенной союз. Несомненно, что в ней были задействованы почти все его боеспособные силы. Так или иначе, причинив ромеям определенный "вред", словене безнаказанно вернулись за Дунай при помощи гепидов.
      Это была последняя капля, переполнившая чашу терпения императора Юстиниана. Сразу после славянского нашествия, в конце 551 г., он вступил с гепидами в переговоры, целью которых в первую очередь было предотвратить их содействие словенам впредь. В 552 г. истекал срок перемирия между гепидами и их соседями, лангобардами, союзниками Империи. Так что Юстиниан, используя лангобардов как фактор давления, имел все основания рассчитывать на успех. Успех, по всей видимости, был достигнут. Гепиды сами предложили Империи союз, и их послы заключили в Константинополе соответствующий договор.
      Но - как мы уже видели - сразу после заключения договор гепидами был нарушен. Причины этого неясны. Неясно даже, с ведома ли гепидского короля его подданные польстились на словенское вознаграждение. Но узнав о происшедшем, Юстиниан разорвал только что заключенный союз с гепидами и послал войско в помощь королю лангобардов Авдуину.
      Войско Юстиниана (за исключением небольшого отряда во главе с шурином Авдуина, тюрингским принцем Амалафридом) не приняло участия в войне, будучи задержано внутренними смутами в Империи. Авдуину это не помешало одержать победу над гепидами и отправить победную, хотя не лишенную попреков, реляцию в Константинополь. Одна демонстрация ромейской силы вкупе с сильным поражением подействовала на гепидов достаточно сильно. Больше об их помощи словенам ничего не сообщается.

      Вся международная обстановка менялась не в пользу врагов Империи. В 552 г. в Италии был разгромлен и погиб остготский король Тотила, самый талантливый и упорный из противников Юстиниана. В начале следующего года, когда в битве у Везувия пал последний король Тейя, государство остготов прекратило свое существование. За их наследство развернулась борьба между ромеями и франками. Но в 555 г. полководцы Империи разбили в войне за Италию и франков. Серьезных врагов в Европе у Юстиниана не осталось. Он получил возможность сосредоточить внимание на восточной, персидской границе.
      Победы ромейского оружия, вне всякого сомнения, сразу становились известны "варварам" к северу от Дуная. Гибель Тотилы, чья неуемная энергия втянула в противоборство готов с Империей и придунайские племена, не могла не вселить уныние в его союзников. Скорее всего, это стало одной из причин временного затишья на дунайской границе после 552 г. Надо иметь в виду, что, с точки зрения самих словен, цель их борьбы с Империей вовсе не была достигнута, несмотря на мощные усилия 550-551 годов. Не была захвачена не только Фессалоника, но вообще ни один из действительно богатых южных городов.
      Словенам не удалось ни расселиться к югу от Дуная, ни существенно ослабить саму Империю. Успехи Юстиниана в Италии и Паннонии продемонстрировали это достаточно ясно. Большая часть соседей дунайских словен была либо союзна Константинополю (анты, лангобарды), либо искала такого союза (гепиды).
      К тому же Юстиниан, очевидно, именно после нашествия 550-551 гг. принял меры по укреплению границы в Иллирике. В частности, были отстроены заново крепости Паластол и Сикивиды (последняя - в Олтении, на левом берегу Дуная). Император, "отстроив их, обуздал набеги тамошних вapвapoв". Под "варварами", вполне вероятно, имеются в виду именно словене, проникавшие уже небольшими группами в земли к западу от Олта. Примерно в этих местах, где в первой четверти VI в. их еще не было, словене и переправлялись через Дунай во время предшествующих нападений.
      Итак, словенские набеги временно прекратились. После 552 г. ни об одном источники не упоминают - вплоть до 559 г. Ни разу не упомянуты словене в качестве врагов Империи в труде продолжателя Прокопия, Агафия Миринейского. Вообще, единственное упоминание "склава" в его труде - эпизод со словенином Сваруной, отличившимся в бою во время кавказской войны 555-556 гг. В той же кампании против персов и их союзников участвовал как один из полководцев ант Дабрагез с сыном Леонтием. Очевидно, что он не был единственным антом, а Сваруна - единственным словенином в ромейской армии. Анты являлись союзниками Империи уже более десятилетия, и предоставляли ей - за щедрую плату - военную помощь. С установлением же относительно мирных отношений между словенами и Империей, естественно, возросло и число словен, служивших наемниками в имперской армии.
      В то же время из источников явствует, что словене никакого формального договора с Юстинианом не заключали. Упоминаний об этом нет, и позже, когда набеги возобновились, ни один греческий автор не упрекнул словен в нарушении какого-либо договора. Прокопий уже после болгарского нашествия 559 г. писал о болгарах и словенах: их "обычай - и вести войну, не будучи побужденными причиной, и не объявлять через посольство, и прекращать без всяких соглашений, и не заключать перемирия на определенное время, но начинать без повода и заканчивать одним оружием".
      Возможно, впрочем, что сам Юстиниан, удовлетворенный договором с антами и устрашением гепидов, не желал вступать в переговоры еще и со словенами - тем более что набеги прекратились и без этого. Каждый "союз" с "варварами" недешево обходился императорской казне и возбуждал недовольство оппозиции. К ней, кстати, еще в начале 550-х гг. принадлежал и Прокопий, резко отзывавшийся о практике договоров с "варварами".

      С другой стороны, разгром остготского королевства открывал славянам другие направления для расселения. В результате Готской войны в самом центре Европы образовалось обширное пространство "ничейной", в значительной степени опустошенной земли. Юстиниан смог установить действенный контроль лишь над Италией и прибрежной полосой Далмации, где сохранял ось многочисленное романское население. Северные же области остготского королевства - бывшие римские провинции Реция и Норик - какое-то время не принадлежали ни одному государству. Только остготскую часть Паннонии еще в ходе военных действий присвоили лангобарды.
      Создавшаяся ситуация открыла дорогу за Дунай словенам из Поморавья. В середине VI в. словене уже жили по обе стороны реки Моравы, вступив, таким образом, на территорию современной нижнедунайской ("Нижней") Австрии. Эта территория, впрочем, была тогда довольно плотно заселена лангобардами, и здесь задержались в их среде лишь небольшие группы славянского населения. Перейдя без сопротивления Дунай после крушения остготского королевства, словене продолжили движение на юг.
      В течение 550-х гг. словене прочно обосновались на редконаселенных землях Внутреннего Норика (ныне юг Нижней Австрии и Словения). Таким образом, новые словенские земли почти сомкнулись с имперскими владениями в Далмации, хотя в прямое соприкосновение с ромеями в этом регионе словене на тот момент не вошли. Словенское население пока было весьма немногочисленно и жило вперемешку с остатками местных романцев и, видимо, германцев. Селились словене в окрестностях приходивших в упадок римских крепостей (Агунт, Овилава, позже и другие).
      Дальнейшее продвижение словен на запад оказалось невозможным из-за встречного движения франков. Франкские короли с конца V в. упорно расширяли свои владения на восток, прямо подчиняя или ставя от себя в зависимость других германцев. В 496 г. Хлодвиг покорил аламаннов. Его сыновья в 531 г. уничтожили королевство тюрингов. В 532-534 гг. пришла очередь бургундов. Готская война, в которой франки занимали двусмысленную позицию, позволила им округлить свои земли за счет остготов, присоединив Прованс и часть Реции (536 г.). Начиная с 539 г. франки вели борьбу, фактически против обеих воюющих сторон, за овладение Италией. В 555 г. она завершилась сокрушительным поражением. Но на часть северных земель остготов франкским королям удалось распространить, по крайней мере, формальную власть.
      Восточная Реция и большая часть Норика, в отличие от занятых словенами областей, были плотно заселены германцами - пришедшими из Богемии баварами и постепенно смешавшимися с ними ругиями. После краха остготского королевства они, естественно, тяготели к франкам. Истощение Империи в Готской войне не позволило бы ей предпринять лишенный почти всякой местной помощи поход к Дунаю. Однако в будущем попытки освобождения и северных провинций нельзя было исключить. В середине 550-х гг. знатный франк Агилульф был признан местными германцами вождем. Он стал основателем Баварского государства и правящей династии Агилольфингов, правившей Баварией на протяжении более чем трех столетий.
      При Агилульфе и его преемниках франкская держава, за исключением краткого отрезка времени (558-561), представляла собой федерацию из самостоятельных королевств во главе с потомками Хлодвига. В этих условиях баварские правители также титуловались королями. Они не были признаны таковыми со стороны франков, для коих Бавария осталась подвластным "герцогством". Но настаивали Меровинги на осуществлении своего суверенитета редко. В итоге сложилась парадоксальная ситуация. С одной стороны, Бавария оставалась самостоятельной во внутренних делах, с другой - могла на первых порах рассчитывать на поддержку могущественного западного государства. "Баварский" фактор на три века становится одним из наиболее важных в истории Центральной Европы и в истории местных славян.
      Расселившиеся во Внутреннем Норике словене в середине VI в. оказались в треугольнике между владениями трех христианских государств - Империи, франкского и лангобардского королевств. Отношений с Империей словене здесь не поддерживали. Контакты же с франками и "подвластными" им баварами становились все оживленнее - тем более что четкого пограничного размежевания в Норике пока не произошло. Одним из последствий этих контактов стало частичное обращение славен в христианство.
      Сразу следует отметить, что сами бавары в массе своей оставались язычниками. Даже христианское исповедание франков Агилольфингов оставалось во многом формальным и непостоянным. Но в середине VI в., когда выходцы из франкских земель только обосновались на Среднем Дунае, они, несомненно, принесли с собой ортодоксальное христианство. Франкские епархии, видимо, проявили заинтересованность в обращении как баваров, так и их новых соседей - славен.
      Уроженец Паннонии Мартин Бракарский, в начале 550-х гг. осевший в Испании, в 558 г. писал в эпитафии святому Мартину Турскому: "...Руг, Склав, Нара... радуются, что под твоим водительством познали Бога". Едва ли случайно "Склав" поставлен между "Pyгом" и "Нарой" (т.е. "Норцем" - определение для новых, еще неизвестных по имени Мартину, германских обитателей Норика баваров). Почти все включенные в обширный перечень Мартина народы обратились в христианство в V - VI вв. или стали целью для пастырской деятельности западного католического духовенства.
      В тексте эпитафии имеется в виду, что чудеса святого Мартина, уроженца и покровителя Паннонии, вкупе с деятельностью миссионеров Турской епархии, обращают к вере язычников и ариан. После падения остготского королевства активная проповедь ортодоксального христианства на его прежних землях стала возможна, о чем с восторгом и сообщает Мартин Бракарский. Его известие позволяет заключить, что проповедь эта наряду с баварами затронула и других новых поселенцев - славен в Норике, причем небезуспешно.
      Частичное восприятие христианства могло стать одной из причин появления у первых же славен в Норике нового погребального обряда-захоронений с трупоположением. Они господствуют в этом регионе безраздельно, а обряд трупосожжения неизвестен.

      В целом культура первых словенских поселенцев оказалась под мощным воздействием романцев и лангобардов. При том что численность словен росла, а местное население смешивалось с ними, в Норике отсутствуют многие элементы традиционной словенской культуры, например лепная керамика. На этом основании, кстати, можно предположить, что переселенцами являлись в основном мужчины. Это, во всяком случае, объяснило бы отсутствие лепной керамики и традиционных славянских украшений. Словене, как правило, селились совместно с романскими жителями бывшей провинции, перенимали их обычаи и ремесленные навыки.
      Отдельные группы корчакцев в этот период могли проникать и в другие области на западной окраине Балкан, в том числе на земли соседних государств. Так, славянская керамика отмечена на одном лангобардском памятнике Паннонии (Сентендре). Славянское поселение существовало в середине VI столетия в Апатинах неподалеку от Сингидуна (нынешнего Белграда). Жившие здесь словене (корчакцы) являлись, очевидно, федератами Империи и находились с соседними ромеями в торговых, а возможно, и в иных мирных сношениях. Об этом свидетельствуют находки гончарной посуды. Поселение просуществовало до начала аваро-ромейских войн.
      В описываемый период в славянском (словенском и антском) обществе происходят серьезные изменения. Они заключались в первую очередь в упрочении княжеской власти. Причины довольно очевидны. Знакомство с единоначалием и единовластием ромеев не могло в итоге не сказаться на внутреннем устройстве славянских племен. С другой стороны, славяне проходили общий для всех родственных народов Европы путь, и контакт с Империей служил лишь дополнительным внешним толчком.
      У антов зарождается наследственная власть князей. Греческий историк Менандр определяет антского "архонта" Мезамера (ок. 560 г.) как "сына Идаризия, брата Келагаста". Этому можно предложить два толкования. Первый вариант - ант Келагаст, сын Идаризия, был хорошо известен в Империи на момент написания труда Менандра (после 582 г.). Второй, более вероятный, - Келагаст упоминался ранее в труде Менандра как предводитель антов до Мезамера. В обоих случаях это скорее всего свидетельствует о какой-то форме передачи власти "архонта" по наследству - от брата к брату. Примечателен и сам факт внимания к родословной вождя - и известности ее ромейскому историку.
      Применительно к словенам подобные свидетельства отсутствуют. Однако и здесь происходило, вероятно, укрепление княжеской власти. Во всяком случае, в шедшем параллельно ему сплочении племенных союзов словене даже опережали антов. У антов вышеназванный Мезамер около 560 г. только становился лидером среди "архонтов". Он "приобрел величайшую силу у aнтов" и мог "противостоять любым своим врагам". Но при этом архонты сохраняли полную самостоятельность, и Мезамер мог выступать лишь как представитель их совета.
      Иная ситуация сложилась у дунайских словен - вероятно, в силу меньшей численности и меньших размеров их территории. Здесь уже в начале 560-х гг. из среды "игемонов" выделился признанный лидер. Звали его Добрята (возможно, усеченная форма от какого-то "княжеского" имени на Добр). Добрята представлял весь племенной союз в дипломатических делах. Вероятно, он же являлся вождем в общих военных предприятиях. При этом он обязан был считаться с мнением других "игемонов", и решения принимал совместно с ними. Но уже не лидер выступал как представитель других князей, а они - как его советники и соратники. Старшинство Добряты, таким образом, обрело "официальный", общепризнанный характер.
      Таким образом, антский и дунайский союзы представляли собой две стадии одного и того же процесса, от попустительства которому будет предостерегать своих военачальников император Маврикий несколько десятилетий спустя: "... дабы враждебность ко всем не привела бы к объединению или монархии". Анты представляли собой на 560 г. еще "объединение", но дунайские словене сделали ощутимый шаг к "монархии". Еще ближе к ней стоял, очевидно, удаленный от границ державы ромеев союз дулебских племен. Здесь уже в первой половине VI в. имелся общий сакральный лидер, "великий князь" (Мусок-Маджак). Его резиденция, град Зимно - неоспоримый политический и экономический центр союза. Само местное название городища, вероятно, связано с зимовкой здесь правителя. В огромном дулебском союзе гощение великого князя следовало, вероятно, за гощениями "малых" князей и приходилось на весну-лето. Власть "Маджака", как говорилось ранее, вероятно, передавалась по наследству в рамках клана.
      Император-стратег правильно указал и главную побудительную причину сплочения славянских племен - стремление на равных противостоять общим для всех внешним угрозам. В середине VI в. в роли такой угрозы выступали прежде всего кочевые племена. Возможно, что именно вторжения кочевников в 550-х-начале 560-х гг. привели к ускорению описанного процесса.

автор статьи С.В. Алексеев