КУЛИКОВСКАЯ БИТВА

Краткая редакция "Задонщины" по кирилло-белозерскому списку
(древнерусский текст)

Писание Софониа старца рязанца, благослови отче.
Задонщина великого князя господина
Димитрия Ивановича и брата его
князя Володимера Ондреевича

      Поидемь, брате, в полуночную страну, жребии Афетову, сына Ноева, от него же родися Русь преславная. Оттоле взыдемь на горы Киевьскыя. Первее всех, вшед, восхвалимь вещаго[1] Бояна в городе в Киеве, гораздо гудца. Той бо вещий Боян, воскладая свои златыя персты на живыя струны, пояше славу русскыимь княземь: первому князю Рюрику, Игорю Рюриковичю и[2] Владимиру Святославичю[2], Ярославу Володимеровичю, восхваляя их песми и гуслеными буйными словесы...[3] на русскаго господина князя Дмитриа Ивановичя и брата его князя Володимера Ондреевичя, зане же их было мужество и желание за землю Русськую и за веру христианьскую.
      От тоя рати и до Мамаева побоища...[4]
      Се бо[5] князь великыи Дмитрии Иванович и брат его князь Володимер Ондреевич, поостриша сердца свои мужеству, ставше своею крепостью, помянувше прадеда, князя Володимера Киевьскаго, царя Русскаго.
      Жаворонок птица, в красныя дни утеха, взыди под синие облакы, пои славу великому князю Дмитрею Ивановичю и брату его Володимеру Ондреевичю. Они бо взнялися, как соколи, со земли Русскыя на поля половетция.
      Кони ржуть на Москве, бубны бьють на Коломне, трубы трубят в Серпухове, звенить слава по всей земли Руссьскои, чюдно стязи стоять у Дону великого, пашутся хоригови берчати, светяться калантыри злачены[6].
      Звонят колоколи вечнии в Великом в Новегороде, стоять мужи наугородци у Святыя Софии, а ркучи таков у жалобу: "Уже намь, брате, к великому князю Дмитрею Ивановичю на пособь не поспети".
      Тогды аки орли слетошася со всея полунощныя страны. То ти не орли слетошася, съехалися все князи русскыя к великому князю Дмитрию Ивановичю на пособь, а ркуче так: "Господине князь великыи, уже погании татарове на поля на наши наступають, а вотчину нашю у нас отнимають, стоят межю Дономь и Днепромь, на рице на Мече[7]. И мы, господине, поидемь за быструю реку Дон, укупимь землямь диво, старымь повесть, а младымь память".
      Тако рече князь великыи Дмитрие Иванович своей братии русскимь княземь: "Братьеца моя милая, русские князи, гнездо есмя были едино князя великаго Ивана Данильевичя. Досюды есмя были, брате, никуды не изобижены, ни соколу, ни ястребу, ни белу кречату, ни тому псу поганому Мамаю".
      Славии птица, что бы еси выщекотала сиа два брата, два сына Вольярдовы, Андрея Полотцкаго[8], Дмитриа Бряньскаго. Ти бо бяше сторожевыя полкы на щите решены, под трубами повиты[9], под шеломы възлелеаны, конець копия вскормлены, с востраго меча поены в Литовьскои земли.
      Молвяше Андреи к своему брату Дмитрею: "Сама есма два брата, дети Вольярдовы, внучата Едиментовы, правнучата Сколдимеровы. Сядемь, брате, на свои борзи комони, испиемь, брате, шеломомь своимь воды быстрого Дону, испытаемь мечи свои булатныя. Уже бо, брате, стук стучить и гром гремить в славне городе Москве. То ти, брате, не стук стучить, ни гром гремит, стучить силная рать великаго князя[10] Дмитрия Ивановича[10], гремять удалци золочеными шеломы, черлеными щиты. Седлай, брате Ондреи, свои борзи комопи, а мои готови напреди твоих оседлани".
      Уже бо всташа силнии ветри с моря, прилелеяша тучю велику на усть Непра, на Русскую землю. Ис тучи выступи кровавыя оболока, а из них нашють синие молньи. Быти стуку и грому велику межю Дономь и Непромь, идеть хинела на Русскую землю. Серие волци воють, то ти были не серие волци, придоша поганые татарове, хотять пройти, воюючи, взяти всю землю Русскую.
      Тогда же гуси гоготаше и лебеди крилы въсплескаша. То ти не гуси гоготаша, ни лебеди крилы въсплескаша, се бо поганый Мамай приведе вой свои на Русь.
      Птици небесныя пасущеся то под синие оболока, ворони грають, галици свои речи говорять, орли восклегчють, волци грозно воють, лисици часто брешють, чають победу на поганых, а ркучи так: "Земля еси Русская, как еси была доселева за царемь за Соломоном, так буди и нынеча за княземь великим Дмитриемь Ивановичемь".
      Тогда же соколи и кречати, белозерские ястреби позвонять своими злачеными колоколци.
      Уже бо стук стучить и гром гремить рано пред зорею. То ти не стук стучить, ни громь гремит, князь Володимер Ондреевич ведет вой свои сторожевыя полкы к быстрому Дону, а ркучи так: "Господине князь Дмитреи, не ослабляй, уже, господине, поганыя татарове на поля на наши наступають, а вой наши отнимають".
      Тогда же князь великыи Дмитреи Иванович ступи во свое златое стремя, всед на свои борзый конь, приимая копие в правую руку. Солнце ему на встоце семтября 8 в среду на Рожество пресвятыя Богородица ясно светить, путь ему поведаеть. Борис, Глеб молитву творять за сродники свои.
      Тогда соколи и кречати, белозерскыя ястреби борзо за Дон перелетеша, ударишася на гуси и на лебеди. Грянуша копия харалужныя, мечи булатиыя, топори легкие, щиты московьскыя, шеломы немецкие, боданы бесерменьскыя. Тогда поля костьми насеяны, кровьми полиано.
      Воды возпиша, весть подаваша по рожнымь землямь, за Волгу, к Железнымь вратомь, к Риму, до черемисы, до чяхов, до ляхов, до Устюга...[11] поганых татар за дышущеем моремь. Того даже было лепо[12] стару помолодитися.
      Хоробрый Пересвет поскакиваеть на своемь вещемь сивце, свистомь поля перегороди, а ркучи таково слово: "Лучши бы есмя сами на свои мечи наверглися, нежели нам от поганых положеным пасти". И рече Ослебя брату своему Пересвету: "Уже, брате, вижю раны на сердци твоемь тяжки. Уже твоей главе пасти на сырую землю, на белую ковылу — моему чаду Иякову. Уже, брате, пастуси не кличють, ни трубы не трубять, толко часто ворони грають, зогзици кокують, на трупы падаючи".
      Тогда же не тури возрыкають на поле Куликове на речке Непрядне, взопаша избиении от поганых князи великых и боляр сановных, князя Федора Романовича Белозерскаго и сына его князя Ивана, Микулу Васильевича, Федор Мемко, Иван Сано, Михаило Вренков, Иаков Ослебятин, Пересвет чернець и иная многая дружина.
      Тогда же восплакашася горко жены болярыни по своих осподарех в красне граде Москве. Восплачется жена Микулина Мария, а ркучи таково слово: "Доне, Доне, быстрый Доне, прошел еси землю Половецкую, пробил еси берези харалужныя[13], прилелеи моего Микулу Васильевича". Восплачется жена Иванова Федосия: "Уже наша слава пониче в славне городе Москве".
      Не одина мати чада изостала, и жены болярскыя мужей своих и осподарев остали, глаголюще к себе: "Уже, сестрици наши, мужей наших в животе нету, покладоша головы свои у быстрого Дону за Русскую землю, за святыя церкви, за православную веру з дивными удалци, с мужескыми сыны".

[1] В рукописи далее описка: "го".

[2] В рукописи описка: "Святославу Ярославичю"; исправлено по другим спискам "Задонщины".

[3] Вероятно, здесь текст оборван.

[4] Вероятно, здесь текст оборван.

[5] В рукописи описка: "Се аз"; исправлено по другим спискам "Задонщины".

[6] В рукописи описка: "зачены".

[7] В рукописи описка: "Чече"; исправлено по другим спискам "Задонщины".

[8] В рукописи описка: "Половетцаго"; исправлено по другим спискам "Задонщины".

[9] В рукописи описка: "поють"; исправлено по смыслу.

[10] В рукописи описка: "Ивана Дмитриевичя"; исправлено по другим спискам "Задонщины".

[11] Вероятно, здесь текст испорчен.

[12] В рукописи описка: "нелепо"; исправлено по смыслу.

[13] В рукописи описка: "хараужныя"; исправлено по смыслу.