СЕРБИЯ

"3аконник Стефана Душана"

      Общие для большинства европейских стран закономерности общественного развития в XIII - середине XIV в. характерны и для Сербии, хотя здесь отчетливо проступают специфические черты.
      Рассматриваемый период ознаменовался в Сербии ростом числа юридических памятников. Во-первых, это так называемые "хрисовулы" (греческий термин, аналогичный лат. bulla aurea "грамота с золотой печатью"), содержащие пожалование привилегий духовенству и светской знати. Старейшие из этих грамот датируются концом XII - началом ХIII в. Известные современным историкам хрисовулы содержат почти исключительно привилегии монастырям; отсутствуют фундационные грамоты в пользу городов, что вряд ли можно объяснить только их плохой сохранностью. Основанием для сомнения служит и анализ Законника, где встречаются упоминания о выдаче хрисовулов на земельные владения светским господам, но нет ни одного упоминания о фундационных грамотах.
      "Законник Стефана Душана" заслуживает тщательного рассмотрения.
      Из самого текста Законника явствует, что его составление относится к периоду 1349-1354 гг. Как видно из преамбулы, первая часть Законника была утверждена сабором в Скопье; в качестве его участников (т.е. составителей Законника) названы представители духовенства во главе с патриархом и так называемая "властела малая и великая" во главе с царем.
      Термин "властела" (или "властели"), сам по себе достаточно выразительный, встречается и в более ранних сербских источниках, в том числе в одном хрисовуле первой половины ХIII в., где представители властелы противопоставляются в качестве высшего слоя общества "прочим войникам" и "убогим людям". Отсюда видно, что одной из обязанностей "властелина" была военная служба. Законник существенно дополняет характеристику, указывая на участие властелы в управлении государством и другие признаки принадлежности к высшей части благородного сословия (термин "властела" употребляется также хорватской историографией в значении, аналогичном понятию nobiles).
      Таким образом, из введения к Законнику следует, что к середине XIV в. в Сербии уже сложилась сословная монархия. Царь выступает здесь только как первый среди равных по отношению к властеле, облеченной законодательными правами, и это впечатление еще более усиливается при анализе последующих статей, в частности 171-й, которая прямо указывает на зависимость царской власти от законов, установленных сабором. Правда, считается, что эта статья была внесена в Законник уже при преемнике Душана, когда его (Душаново) царство практически распалось, но несомненно, что основы зависимости царской власти от постановлений сословно-представительного органа были заложены уже в предшествующий период.
      За преамбулой в Законнике следуют статьи, определяющие правовое положение двух первых сословий государства - духовенства и властелы. Из них видно, что упомянутые сословия имели особые налоговые льготы, а властела к тому же обладала широкими наследственными правами на владения, пожалованные царем (в качестве основного объекта пожалований фигурирует жупа - основная административно-территориальная единица государства).
      Следовательно, интенсивное развитие иммунитета и оформление властельского сословия, обладающего монополией на политическую деятельность, идут синхронно.
      Для обозначения низшего слоя в Законнике употребляется термин "люди" и нормируется правовое положение этого сословия. Правда, наряду с этим употребляются и особые термины, заимствованные из византийского лексикона, как то: "парики" (в хрисовулах) и "меропхи"; заметное место в сербском обществе рассматриваемого периода занимали также "влахи" - потомки романизированного дославянского населения, основным занятием которых было кочевое скотоводство; наконец, еще два термина обозначали особые категории населения, исключенные из состава высшего сословия, - отроки и себры, о которых будет сказано ниже.
      В Сербии существовали две принципиально различные категории собственности - баштины: баштина властельская, или свободная, и баштина людей-землян. Определению статуса свободной баштины отведены восемь статей Законника, следующих одна за другой в его начальной части (ст. 39-46). Из них явствует, что такая баштина была не только наследственной, но и свободно отчуждаемой; обязанности, вытекавшие из обладания ею, сводились к несению военной службы и уплате в казну "царского дохода", который, судя по одной из последних статей второй части Законника, мог носить натуральный или денежный характер. Налог обязан был платить всякий человек, т.е. крестьянин, а ответственность за его поступление возлагалась на властелина. Царь жаловал властеле в баштину села или, как уже говорилось, целые жупы. Кроме того, существовала особая категория лично-зависимого населения - вышеупомянутые отроки, которые находились в вечной баштине господина.
      Баштину низшего разряда (владельцами которой часто выступают люди-земляне) составляли земельные участки (нивы и виноградники), обложенные повинностями в пользу как царской казны, так и властелина (ст. 174). Владелец такой баштины мог отчуждать ее лишь при соблюдении определенного условия с тем, чтобы не пострадали интересы господина, т.е. новый владелец должен был взять на себя обязанности работника.
      Особое место в Законнике занимает статья 68, регламентирующая в общегосударственном масштабе повинности и платежи меропхов, которые, видимо, во времена Душана составляли основную категорию сельского населения Сербии. В статье речь идет о некоторой сравнительно узкой прослойке крестьян, проживавших в имениях так называемых "прониаров". "Прония" представляла собой (в Сербии, как и в Болгарии или в Византии) такую категорию условной собственности, которую (в отличие от баштины) нельзя было свободно отчуждать. Следовательно, возникает вопрос: существовали ли подобные ограничения норм эксплуатации в отношении баштин? Из статьи 139 второй части Законника следует, что установленные нормы, распространялись на имения не только властельские, но также церковные и царские, причем по поводу нарушения этих норм меропх мог тягаться с господином - будь то царь и царица, церковь или властелин. Более того, статья 67 наводит на мысль о том, что существовали известные нормы эксплуатации и в отношении отроков.
      Итак, регламентация платежей и служб, в той или иной форме имевшая место во всех странах позднесредневековой Европы, в Сербии носит особенно ярко выраженный характер.
      Еще более существенна другая особенность социально-экономических отношений в сербском обществе. Это необычайно высокая для той поры норма отработочных повинностей: согласно статье 68 два дня еженедельно, не считая особо оговоренной "заманицы", коллективных работ на сенокосе и винограднике. Помимо Законника та же норма указана в хрисовуле, выданном Душаном Архангельскому монастырю примерно в то же время.
      Известно, что подобная структура рент (высокий удельный вес барщины) непременно подразумевает существование личной зависимости крестьян. Пример Сербии подтверждает это. Законник не только не отменял категории отроков, но и санкционировал прикрепление к земле меропхов: статья 201 (заключительная) назначала жестокое телесное наказание для беглых (характерно, однако, что властелин не имел прав на экономические санкции).
      По-видимому, такая ярко выраженная специфика была обусловлена отставанием в развитии городской жизни. В Законнике, правда, имеются статьи о городах и вообще о населении, занятом в неаграрных отраслях экономики, но они столь малочисленны, что не позволяют делать определенных выводов. Речь в них идет о гарантиях безопасности купцов, проезжающих по территории царства (весьма вероятно - иностранных), о так называемых "саксах" ("саси"), выходцах из немецких земель, занимавшихся разработкой богатых рудных запасов Сербии (всего одна статья), и, наконец, о греческих городах, которые были захвачены царем и получили от него подтверждение прежних хрисовулов. Вдобавок известны грамоты при морским городам (Котор, Будва), которые в XIV в. оказались в составе сербского государства, но они содержат весьма скупую информацию об их экономическом облике.
      В таких условиях крестьянскому хозяйству нелегко было установить связь с рынком. Можно только строить предположения, где находила сбыт продукция, производимая в господском хозяйстве.
      В заключение остановимся еще на одной сложной проблеме - положении так называемых "себров". В историографии нет единого мнения относительно этой категории населения. Одни считают, что термин "себры" обозначает всю массу населения страны, не принадлежащую к высшим сословиям, другие, - что себры представляли собой так называемое "свободное крестьянство". Однако при такой трактовке понятие "свободный" не расшифровано - имеется ли в виду личная свобода или гражданское полноправие? В этой связи особое значение приобретает статья Законника "О саборе (или сборе) себров". Обычно она трактуется как запрещение нелегальных крестьянских сходок, где мужики могли строить козни против господ, а также как свидетельство борьбы широких народныx масс за улучшение своего положения.
      Возможна и другая ее интерпретация, а именно: ко времени издания Законника сохранилась все же некая особая категория населения, выделявшаяся из основной массы (меропхи, отроки и др.), которая упорно пыталась отстаивать право на участие в политической (законодательной) деятельности. Основанием служит анализ других статей Законника (их всего семь), также содержащих упоминания о себрах, относящихся к области как уголовного, так и процессуального права. Первая категория статей проводит резкое разграничение в мерах наказания за правонарушения (оскорбление личной чести, еретическая проповедь), что касается второй, то тут особо выделяется статья "О дворянах" (106-я). В ней противопоставляются лица, состоящие на службе при дворе властелина - себры и так называемые "прониаровичи", т.е. сыновья прониаров; применительно к себру, совершившему правонарушение, действовала средневековая система ордалий ("испытание котлом"), а прониаровича оправдывала присяга "отцовой дружины" (т.е. лиц, занимавших то же сословное положение, что и прониар). Таким образом, создается впечатление, что себр в отличие от меропха или отрока мог выполнять особые обязанности, исключавшие его причисление к обычному крестьянскому сословию.

автор статьи Е.С. Макова