СЛАВЯНЕ
Падение лимеса
Весной 600 г. европейская армия Империи вернулась во Фракию и бездействовала там более года. Каган между тем сложа руки не сидел. На западе он укрепил союз с лангобардами. Они в том году возобновили войну с ромеями, мстя за захват экзархом Каллиником дочери короля Агилульфа. С помощью лангобардских мастеров каган начал строить на Дунае собственный флот. На востоке каган расширил сферу влияния среди словен. По большому счету, условия мира 598 г. не оставляли словенам с их политической раздробленностью выбора. Они должны были подчиниться либо каганату, либо Империи. В противном случае обе стороны имели право на карательную экспедицию в их земли. Ромеи, несмотря на все ухищрения, оставались для массы словен давними и кровными врагами - особенно после разрушительных походов Приска и Петра. Каган же на протяжении почти двух десятилетий числился, пусть не слишком надежным, союзником. Выбор был предсказуем. С этих пор нам уже неизвестны никакие самостоятельные от авар действия дунайцев против Империи. Авары же в первые годы VII в. свободно и без участия словен действовали в низовьях Дуная. Таким образом, под их влияние попали словене не только Олтении, но и Мунтении.
Формально между Империей и каганом сохранялся мир. Но то, что он не распространялся на в разной степени подвластных кагану словен, создавало двусмысленную ситуацию. Весной 600 г. военные действия развернулись в Далмации. Начало их описано в предании, сохраненном Константином Багрянородным. Когда словене Посавья обнаружили разорение своих земель ромеями, то рассудили: "Эти римляне, которые переправились и взяли добычу, отныне не перестанут ходить против нас войной. Поэтому сразимся-ка с ними". Действительно, пришедшие на смену предыдущим салонские пограничники "то же самое... держали в помыслах". Переправившись за Дунай, они внезапно для себя столкнулись с соединенными силами противника. Одни из тысячного отряда погибли, другие попали в плен. Не спасся никто.
Допросив пленных, словене ("aвapы" по Конcrантину) узнали о достоинствах приморской Далмации и восхитились ими. Узнали они и о времени, назначенном для возвращения пограничной стражи. В урочный день "aвapы" переправились через Дунай в захваченной форме и с трофейными значками римской кавалерии, подражая ее маршевому строю. "Основная масса войска" скрытно следовала за авангардом - тысячей в ромейских доспехах. Таким образом, они беспрепятственно прошли вглубь Далмации и овладели Клисом, где их приняли за своих. Хотя Константин называет вторгшееся войско аварами, реальное участие кочевников было крайне незначительно. Максим, епископ Салоны, писал в Рим лишь о словенской угрозе.
Константин ошибается и еще в одном - Салона, вопреки его легенде, пала не сразу. Здесь более прав другой поздний историк, Фома Сплитский, также использовавший далматинские предания. По словам Фомы, во вторжении "готов" (под ними следует разуметь авар) участвовали семь или восемь племен "лингонов" (лендзян). Когда внутренняя Далмация была разорена и в ней "остались редкие обитатели", лендзяне "истребовали и получили ее от своего вождя", надо думать - аварского кагана. "И так оставшись там, - продолжает Фома, - они начали теснить местных жителей и силою порабощать их". Они постоянно нападали на приморье, где еще держались местные "латиняне", "прежде всего на Салону". Об этом, собственно, и сообщал Максим, говоря, что "народ славян" "сильно угрожает" салонитам. Крушение далматинской границы сказывалось и на Италии - тем летом словене вновь беспокоили Истрию.
Во всех этих событиях, происходивших далеко от Константинополя, Маврикий предпочел не увидеть нарушения мира. Тем более авары не принимали в набегах словен непосредственного масштабного участия. Но осенью 601 г. каганский главнокомандующий Апсих явился к Катарактам и попытался занять перевал. Захват этого стратегического пункта решал аварам две задачи. С одной стороны, ромейский речной флот переставал быть угрозой для основной территории каганата, с другой - сами авары получали возможность беспрепятственно плавать по реке. Ни того, ни другого ромеи допустить не могли. Назначенный в августе и стоявший на Дунае стратиг Петр подвел к Катарактам войска и обвинениями в нарушении мира вынудил Апсиха отступить. Авары отошли в Константиолу, а армия Петра вернулась во Фракию. До войны дело не дошло.
Наступил 602 г. Ситуация для Империи становилась все более непростой. На западе каган еще в минувшем году скрепил клятвой "вечный" союз с лангобардами и принудил к миру франков. После этого Истрию атаковали соединенные силы. Лангобарды вторглись с запада. Авары и словене (видимо, стодоряне) напали с северо-востока. Вместе они прошли по стране, "опустошили все огнем и грабежами". В результате пал и этот участок имперской границы. Вторжение открыло дорогу для заселения Истрии словенами, которое начинается как раз в эти годы.
Маврикий заподозрил, что каган дожидается лишь роспуска уставшей ромейской армии - и тогда атакует Фракию. Летом 602 г. он отдал Петру приказ: "покинуть Адрианополь и ... переправиться через Истр". Для организации переправы ему в подчинение был дан один из высших чинов придворной гвардии Вонос. Согласно распоряжению Петра, Вонос должен был "доставить ромейские плавучие средства, чтобы войско могло переправиться". Целью Петра было атаковать подчиненные кагану "войска Склавинии", собравшиеся, по его данным, за Дунаем. Тем самым, не нарушая буквы мирного договора, ромеи рассчитывали спровоцировать кагана на преждевременные действия.
Сам Петр не спешил лично выполнять приказ о переправе. Для руководства заречными действиями он назначил своим заместителем - ипостратигом - Гудвина. Тот форсировал Дунай в районе Паластола и нанес словенам поражение. Он "погубил острием меча полчища врагов" и захватил множество пленных. Солдаты, получив в руки пленников и добычу, стремились как можно скорее вернуться за реку. Но Гудвин, следуя замыслу императора, удержал их на левобережье. С другой стороны, он, вероятно, недалеко отошел от Дуная - об этом свидетельствует свобода, с которой авары тем же летом прошли в низовья.
Узнав о разгроме союзников, каган не поддался на провакацию, но решил дать адекватный ответ. Апсих вновь выступил с войском на запад. Ему был дан приказ - "уничтожить племя антов, которое было союзником ромеев". Анты не принимали никакого заметного участия в кампаниях 590-х г. Но Гудвину, возможно, удалось добиться их содействия в своей операции против словен. Антов и дунайцев, очевидно, все еще разделяла - не без содействия ромейской дипломатии - вражда. Не желая открыто сталкиваться с Империей, каган наносил удар по последнему оставшемуся у Маврикия в Европе союзнику и помогал своим новым подданным.
Но фактически война началась. Апсих, вероятно, по пути взял Катаракты, и выстроенный лангобардскими корабельщиками аварский флот занял низовья Дуная. Поход на антов планировался, видимо, как предприятие грандиозное и должен был нанести смертельный удар по остаткам их союза. Но внезапно он был сорван. В войске кагана начался мятеж, и "полчища авар" откочевали, причем "поспешно", под власть Маврикия. Не вызывает сомнения, что мятеж устроила аварская партия мира, давно поддерживавшаяся (и подпитываемая) Константинополем. Экспедиция Апсиха закончилась, по сути не развернувшись.
Казалось, Империи вновь улыбнулась удача. Ее войска стояли на северном берегу Дуная, в разоренной стране "Склавинии". Каган был занят возвращением непокорных авар. Обессиленный мятежом, он только и делал, что "умолял и придумывал множество способов" для восстановления ускользавшей власти. И здесь Маврикий совершил последнюю и роковую для себя ошибку. Приведенный в эйфорию успехами, император-стратег решил проверить, наконец, на практике свою мысль о кампании против словен в зимнее время. С началом осени он потребовал от Петра задержать армию за Дунаем на зиму.
Когда императорский приказ пришел в армию Гудвина, в ней начался ропот. Солдаты лучше императора понимали свое положение. Ромейские кони изнемогали. Словене были побеждены, но не сломлены, и продолжали беспокоить ромеев. "Полчища варваров, словно волны, покрывают всю землю по ту сторону Истра", - считали в войсках. Наконец, самой важной причиной брожения было стремление как можно скорее отправить домой добычу. Ромейское войско справедливо опасалось потерять ее за зиму во враждебном окружении. Император, не понимая, что войска совершенно не настроены воевать, продолжал настаивать. Это только ускорило открытый мятеж. Гудвин потерял контроль над армией, и она покинула "Склавинию", "с марша" форсировав Дунай. Войска явились в Паластол, причем "души их были опьянены величайшим гневом".
Петр, прибыв к мятежному войску, предпочел держаться от лагеря на расстоянии и общаться с солдатами через Гудвина. Последнему удалось было успокоить страсти и даже убедить армию выполнять приказ. Ромеи снялись с лагеря и начали строить лодки близ крепости Куриска (к востоку от Паластола). Но, на беду для Петра и его брата, на войско обрушились ливни, а затем наступили заморозки. Теперь никто не мог убедить солдат переправляться. В довершение Маврикий прислал письмо, где велел, "чтобы Петр, переправив войска через реку, вступил на, варварскую землю и чтобы ромеи там добывали пропитание для войска и тем дали казне передышку в снабжении их". Открыто высказанная идея сэкономить на армии возмутила даже Петра. Тем более в ярость пришли мятежные солдаты, когда слух об императорских требованиях дошел до них.
Дальше события развивались стремительно и катастрофически. Солдаты открыто выступили против Маврикия. Возглавил их Фока - один из зачинщиков бунта, младший офицер, еще в 598 г. прославившийся дерзостью перед лицом императора. Под предводительством Фоки войска двинулись на Константинополь, оголив дунайскую границу. 23 ноября 602 г. армия вошла в город, приветствуемая восставшими против Маврикия жителями. Маврикий и многие его сторонники (в том числе Петр и Коментиол) были убиты по приказу Фоки. Глава мятежа поспешил объявить себя императором, еще глубже ввергая Империю в водоворот гражданской войны.
Переворот Фоки, по сути, нанес прежней Ромейской Империи смертельный удар. В Европе он открыл границы для масштабного вторжения авар и словен. Можно только догадываться, сколь неожиданной удачей явилось для тех и других это событие. Но надо думать, что ни каган, ни его словенские союзники не промедлили. В ближайшие годы властительные ромеи, занятые гражданской распрей, даже не обращали внимание на то, как поток "варваров" захлестывает одну европейскую провинцию за другой.
Словене не только выстояли в продолжавшейся несколько десятилетий и на последнем этапе оборонительной борьбе с Империей. Они оказались - пусть и невольно - в числе победителей. Сохранили они известную автономию и от Аварского каганата. Последующий период стал временем славянского завоевания и заселения Балкан. Войны, стоившие крайнего напряжения сил каждой из сторон, полные взаимной жестокости, продолжились. Однако была у происходившего и другая сторона. Открывшийся для славян в 602 г. путь на Балканы явился в то же время дорогой к античному наследию и христианской культуре, к тогдашней европейской цивилизации. Последствием войн конца VI - начала VII вв. могло бы стать крушение последнего ее оплота. Но произошло иначе, и рядом с обновленной Империей из хаоса "темных веков" позже поднимутся молодые славянские государства.
автор статьи С.В. Алексеев
